Развенчание мифа о «дипломатии долговых ловушек»

ФотоWWW

Развенчание мифа о «дипломатии долговых ловушек». Как страны-получатели формируют китайскую инициативу «Один пояс – один путь» 

Британский и австралийский ученые Ли Джонс и Шахар Хамейри написали статью, раскрывающую теорию «дипломатии долговых ловушек».

19 августа 2020 года доцент кафедры международной политики Лондонского университета королевы Марии Ли Джонс (доктор Ли Джонс изучает международную политику в Лондонском университете королевы Марии) и доцент кафедры международной политики Квинслендского университета Шахар Хамейри (доктор Шахар Хамейри - адъюнкт-профессор международной политики в Школе политических наук и международных исследований Университета Квинсленда, специализируется на политике развития и безопасности в Азии)  опубликовали исследовательскую статью «Развенчание мифа о «дипломатии долговых ловушек». Как страны-получатели формируют китайскую инициативу «Один пояс – один путь»（ОПОП）.

В статье утверждается, что целью китайской инициативы «Один пояс - один путь» (ОПОП) не является вовлечение бедных развивающихся стран в геополитику. У Китая нет ни намерений, ни методов запускать «дипломатию долговых ловушек». В основе инициативы ОПОП лежат экономические факторы. Вместе с тем, страны, откликнувшиеся на инициативу, например, Шри-Ланка и Малайзия - это не несчастные жертвы, а страны, получившие положительный результат от данной инициативы.

Как говорится в статье, запущенная в 2013 году инициатива ОПОП«Один пояс - один путь» широко понимается как геополитическая стратегия по созданию нового, синоцентрического порядка в Евразии или даже во всем мире. Несмотря на протесты Пекина о том, что эта точка зрения искажает политику, задуманную Китаем, как благотворительную инициативу, она быстро завоевала популярность в западных политических кругах.

Довольно часто говорят, что Китай прибегает к «дипломатии долговых ловушек», заманивая бедные развивающиеся страны на неприемлемые займы для реализации инфраструктурных проектов, чтобы в случае финансовых трудностей Пекин мог захватить активы. Тем самым расширить свои стратегические или военные возможности.

В данной статье показано, что такие взгляды ошибочны по ряду причин. Во-первых, проект ОПОП - это в первую очередь экономический проект. Во-вторых, финансирование развития Китая в значительной степени зависит от получателей. Китай не может и не диктует в одностороннем порядке, что строить в рамках ОПОП. Правительства развивающихся стран не являются несчастными жертвами хищного Пекина. Они - и связанные с ними политические и экономические интересы - определяют характер проектов в рамках данной инициативы на своей территории. ОПОП на самом деле строится по частям посредством разнообразных двусторонних взаимодействий.

Анализируя данные, авторы отмечают, что годовые темпы экономического роста Китая упали примерно с 10 процентов в 2000-х годах до менее 7 процентов с 2015 года, что отражает растущее исчерпание модели его роста, ориентированного на инвестиции, инфраструктуру и экспорт.

По мнению авторов, ОПОП призван решить эти проблемы путем стимулирования внешнего спроса на китайские товары, услуги и капитал.

По их словам, проекты в рамках данной инициативы следуют логике экономики, а не геополитики. Исходящие инвестиции по-прежнему в значительной степени сконцентрированы в странах Восточной Азии и развитых странах, причем инвестиции, не относящиеся к ОПОП, растут быстрее, чем инвестиции данного проекта.

В статье также говорится, что те, кто настаивает на том, чтобы рассматривать проект ОПОП с геостратегической точки зрения, не могут не признать эти экономические мотивы. Но тем не менее заявляют, что Китай использует «экономическое управление государством» для достижения стратегических целей.

По словам авторов, проекты в рамках ОПОП обычно реализуются путем стратегического и двустороннего сотрудничества, что является нормальным рыночным ходом. Спекуляции на тему «административного вмешательства Китая» совершенно не обоснованны, потому что финансовая система Китая этого не позволяет. В инвестиционном процессе проектов ОПОП в основном доминируют экономические институты, а не дипломатические, политические или военные, что отражает его направленность на поддержку развития предприятий за рубежом, а не на геостратегические цели.

В данной статье посредством конкретного анализа процесса реализации проектов сотрудничества в рамках ОПОП в Шри-Ланке и Малайзии указывается, что проекты были предложены другими странами. После исследовательских работ китайских предприятий на двусторонних переговорах было достигнуто взаимное согласие на сотрудничество. В то же время в большинстве случаев в процессе реализации этих проектов доминируют предприятия, поэтому Китай не может в одностороннем порядке устанавливать «долговые ловушки».

По словам авторов, даже если бы у Китая был «генеральный план» глобальной связи, в котором были бы указаны все проекты, которые он желает реализовать для продвижения своей глобальной геополитической стратегии, он не мог бы заставить другие страны соглашаться на эти проекты на своей территории. Получатели должны дать согласие на то, чтобы китайские госпредприятия могли осуществлять проекты, обеспечивать безопасность своих операций и согласовывать ссуды для финансирования их работы.

Естественно, получатели будут поддерживать только те проекты, которые служат их собственным нуждам и интересам. Китай прямо признает это, подчеркивая, что ОПОП должен развиваться через двусторонний диалог, чтобы «интегрировать» интересы китайского бизнеса в «стратегии развития» стран-получателей. Уже по одной этой причине ОПОП просто не может развиваться в соответствии с односторонней китайской стратегией. Он может развиваться только постепенно, путем двусторонних переговоров с более чем 130 партнерами и создается в результате бесчисленных фрагментированных взаимодействий.

В статье утверждается, что тезис о «дипломатии долговой ловушки» возник непосредственно из опыта Шри-Ланки. Традиционно считается, что Китай одолжил Шри-Ланке деньги на строительство крупного порта Хамбантоте на южном побережье Шри-Ланки, зная, что Коломбо испытает долговой кризис. А это якобы позволит Пекину захватить порт в обмен на списание долга, разрешив его использование китайским флотом.

По словам авторов, в этом традиционном повествовании есть много неправильных представлений. Во-первых, проект строительства порта Хамбантота был предложен не Китаем, а правительством Шри-Ланки во главе с бывшим президентом (нынешним премьер-министром) Махендра Раджапакса, в сотрудничестве с ориентированным на прибыль китайским государственным предприятием. Во-вторых, это было коммерческое, а не геостратегическое предприятие, но оно создало огромные избыточные мощности из-за проблем с управлением в Шри-Ланке. Порт был одним из нескольких проектов «белого слона», продвигаемых Махендрой Раджапакса, в рамках коррумпированной и неустойчивой программы развития. В-третьих, проблема задолженности Шри-Ланки не была связана с китайским кредитованием, а возникла из-за чрезмерного заимствования на рынках капитала, где доминируют западные страны, и из-за структурных проблем в экономике Шри-Ланки. В-четвертых, не было обмена долга на активы. Скорее, после жесткой торговли по коммерческим причинам китайское государственное предприятие арендовало порт в обмен на 1,1 миллиарда долларов, которые Шри-Ланка использовала для выплаты других долгов и увеличения валютных резервов. В-пятых, китайские военные корабли не могут использовать порт, который станет новой базой южного военно-морского командования Шри-Ланки.

В статье также указывается один малазийский проект в рамках ОПОП. Авторы считают, что, как и в Шри-Ланке, рассказы о долговой ловушке и противодействии ошибочны. Свидетельств китайского стратегического направления и координации проектов немного. Очевидно, что эти инициативы были в первую очередь вызваны коммерческими, экономическими и политическими императивами Малайзии. Свидетельства о долговой ловушке еще слабее, поскольку МВФ оценил государственный долг Малайзии как «управляемый» в конце 2017 года и предсказал, что в период до 2022 года он будет неуклонно снижаться по отношению к ВВП. В настоящее время Малайзия подтвердила свою поддержку инициативе ОПОП и продолжает укреплять свои экономические обмены с Китаем. Все это доказывает, что Малайзия не влезала ни в какую долговую ловушку Китая.

В конце статьи авторы отметили, что целью китайской инициативы  ОПОП не является вовлечение бедных развивающихся стран в геополитику. У Китая нет ни намерений, ни методов запускать «дипломатию долговых ловушек». В основе инициативы ОПОП лежат экономические факторы. Вместе с тем, страны, откликнувшиеся на инициативу, например, Шри-Ланка и Малайзия - это не несчастные жертвы, а страны, получившие положительный результат от данной инициативы.

 что на самом деле ОПОП в значительной степени мотивируется экономическими факторами. Кроме того,  такие страны-получатели, как Шри-Ланка и Малайзия, не являются несчастными жертвами, а активно влияют на результаты в системе финансирования развития Китая. Соответственно, ОПОП не следует нисходящему плану, а возникает по частям в результате разнообразных двусторонних взаимодействий. При этом результаты определяются интересами, повестками дня и проблемами управления с обеих сторон.

Что это означает для политиков и субъектов гражданского общества, заинтересованных в ОПОП? Авторы статьи выдвинули несколько пунктов:

Авторы считают, что, во-первых, китайские политики должны улучшить управление проектами и регулирование государственных предприятий. Как показывают примеры Шри-Ланки и Малайзии, слабо скоординированная и слабо регулируемая система финансирования развития Китая часто дает плохие результаты за счет больших затрат, вызывая обратную реакцию в отношении Китая. Китайские политики все больше осознают это и пытаются улучшить механизмы управления и укрепить отношения с неправительственными группами в странах-партнерах. Однако они должны пойти дальше. Вместо межведомственной системы переговоров требуется согласованный, интегрированный процесс принятия решений, подкрепленный достаточным потенциалом оценки рисков и действующий в соответствии со строгими, четкими и обязательными правилами, а не расплывчатыми руководящими принципами.

Во-вторых, политики государства-получателя должны улучшить свои возможности по оценке, согласованию и регулированию проектов ОПОП. Правительства стран-получателей не могут ожидать, что Китай проведет комплексную проверку от их имени. Поскольку китайское финансирование развития направляется получателями, эти правительства должны взять на себя большую ответственность за обеспечение жизнеспособности и финансовой устойчивости проектов. Они также должны вести более жесткие и разумные торги с китайскими партнерами, которые в первую очередь стремятся получить прибыль и должны играть ведущую роль в обеспечении выгод для развития местного населения. Кроме того, тендеры должны быть открытыми, чтобы минимизировать коррупцию. Поскольку китайские нормативные акты по-прежнему зависят от управления в принимающей стране, получатели должны усилить свои внутренние нормативные акты, а также свои возможности по контролю и обеспечению соблюдения, чтобы проекты не наносили социального и экологического ущерба.

В-третьих, обеспечить альтернативное финансирование развития. Вместо того чтобы атаковать ОПОП, богатые страны должны предоставить лучшие альтернативы. Традиционный отказ доноров от развития инфраструктуры в пользу сомнительных программ «хорошего управления». Ясно, что Китай предлагает то, чего не должны делать многие традиционные доноры: реализацию за счет заемных средств порой явно бессмысленных проектов. Китай также предлагает менее склонный к риску материалистический подход к развитию, приносящий ощутимые выгоды. Другие государства должны последовать их примеру и даже могут сотрудничать с Китаем по конкретным проектам по укреплению стандартов управления, как это было видно с созданием АБИИ.

В четвертых, вовлекать получателей и Китай в улучшение управления ОПОП. Доноры должны поддерживать страны-получатели в укреплении их систем управления развитием и вовлекать Китай в диалог, чтобы приблизить финансирование развития Китая к международным стандартам.