Канатбек Абдрахматов: Китайские сейсмологи помогут нашему институту

Фото WWW

Канатбек Абдрахматов - личность широко известная в научных кругах Кыргызстана. Директор института сейсмологии НАН КР. Не чужой он и среди мастеров пера: автор сотен увлекательных рассказов. Отличительная черта его произведений – простые, обычные истории из жизни самого автора, где читатель в определенной мере увидит и себя. 

Недавно ученый вернулся из служебной поездки в Китай, откуда привез много полезного для отечественной сейсмологии. Новостями из Поднебесной и о своем творчестве он поделился с читателями нашей газеты.

- О чем говорили с китайскими сейсмологами?

- В этом году китайские коллеги пригласили меня в Пекин, речь шла о совместном сотрудничестве. Дело в том, что Тянь-Шанские горы есть и в КНР. Так сказать, одна структура.  Они предложили совместно проводить научные исследования. Мы согласились, если они окажут нам поддержку.

- В чем она выражается?

- Нам необходимо оборудование. У нас есть неплохие цифровые сейсмологические станции, которые фиксируют землетрясения. Лет десять назад их нам подарили норвежцы. Но прошло 10 лет, станции устарели, нужно обновлять программы, поддерживать их. Правительство не в состоянии купить их, так как стоят они недешево. Оборудование для одной только станции стоит примерно $15 тысяч, а полностью станция - около $60 тысяч. Когда нам помогла Норвегия, мы смогли сделать рывок в своей отрасли. Теперь же, чтобы обновить станции, есть только один выход – просить поддержки у развитых стран.

- А сколько станций Вам нужно сегодня?

- Чтобы полноценно исследовать землетрясения, а не только фиксировать толчки, нужно уметь прогнозировать их, определять координаты возможных мест. К примеру, чтобы узнать, где возможны толчки, недостаточно лишь сейсмостатистики. Необходимо постоянно измерять уровень воды, ее химсостав, составы воздуха, родона, одним словом, много факторов. У Китая такие приборы есть. Например, у них есть прибор, который  при погружении его в воду за секунду выдаст результат по химсоставу воды. Перед землетрясением, как известно, изменяется ее состав. Конечно, это не говорит о 100 процентой вероятности, но она очень велика. Во-вторых, есть такое понятие, как геомагнитные поля. По ним тоже определяют. Во времена Советского Союза в нашем институте были хорошие приборы. Но после развала они постепенно пришли в негодность, и сегодня еле-еле работают четыре геомагнитныe станции. Вот у китайских коллег мы попросили такие станции.

- И о чем договорились? Китайские ученые поддержат институт?

- Коллеги сказали, что в рамках инициативы «Один пояс – один путь» (кстати, в рамках ее в Китае немалые деньги выделили и ученым) построят нам 10 сейсмостанций, 10 геомагнитных станций и одну магнитную обсерваторию со всем необходимым оборудованием. Все эти объекты они возведут сами с участием китайских компаний. Например, в Аксае есть станции. Но там нет населенных пунктов. Мы им предложили построить пять станций, работающих автономно. Нужно лишь каждые полгода проверять их, менять батареи при необходимости. Станция будет работать за счет солнечной энергии, а информацию оттуда будем получать через спутник. Информация будет идти к нам и в Китай.

- Что будете делать с полученной информацией?

- Раз в полгода наши специалисты будут ездить в Китай или коллеги сами приедут к нам, чтобы совместно изучать результаты наблюдений. Например, есть ли изменения в составе воды и так далее. Для этого планируем создать прогнозную комиссию. Она на своих заседаниях будет рассматривать результаты наблюдений, изучать, что может означать тот или иной признак. В общем, договорились тесно сотрудничать.

- Вы сказали про обсерваторию. Для чего она необходима?

- Обсерватория это большое здание, внутри которого будут установлены 4 прибора, которые  будут обслуживать остальные станции, собирать от них информацию. Мы сейчас думаем, где ее построить – в Баткене или Таласе. Почему там? В Китае есть такие обсерватории, расстояние между ними должно быть не менее 500 километров. А планируемая в Кыргызстане будет частью этой сети и соответственно нужно выдержать это расстояние. Особенность таких объектов еще в том, что рядом не должно быть металла. В буквальном смысле. Даже гвоздя. Вплоть до того, что ключи от дверей должны быть не металлические. К тому же, строительство обсерватории в областях соответствует указу президента КР о развитии регионов. Там можно и местную молодежь обучить работе в обсерватории.

- А когда планируется начать возведение станций, обсерватории?

- В сентябре ожидается приезд китайских специалистов. Мы им покажем места, где хотим установить станции. У нас есть участки под 24 станции - в Оше, Баткене, Нарыне, Иссык-Куле. После этого они должны начать строительство.

- Вы сказали, что будут построены 10 сейсмостанций, 10 геомагнитных. Они все предсказывают землетрясения?

- Сейсмостанция фиксирует землетрясения. А геомагнитная наблюдает за изменением геомагнитных полей. На основе данных от геомагнитных станций и делают прогнозы наши специалисты.

- Вы говорили, что давно сотрудничаете с Китаем. Ученые соседней страны далеко ушли в сейсмологии?

- Хотел бы отметить одну разницу между нами. В КНР институт сейсмологии находится в прямом подчинении правительства. Он называется Институт геофизических исследований по землетрясениям правительства Китая. Мы находимся в подчинении Академии наук. На  территории Китая расположены 1 тысяча 650 станций. И вся информация стекается в одно учреждение, где и делается полный анализ, прогноз. По некоторым показателям они приблизились к достижениям Японии, США, а по некоторым даже обогнали их.

- Ведете с коллегами совместные научные исследования?

- Мы уже подписали меморандум о намерениях. Землетрясения происходят часто вблизи больших разломов. В районе Терскей Ала-Тоо, например, есть большой разлом. Он даже ближе к Тариму (Китай). Мы вышли с предложением, чтобы наши геологи, сейсмологи начали изучать этот разлом на месте. Они сказали, пожалуйста, приезжайте, мы вам все расходы оплатим. Сказали, чтобы мы им показали, что мы знаем, они поделятся своими знаниями. Даст бог, в этом году начнем полевые исследования.

На презентации в Китае

- В центре Таримского бассейна находится пустыня Такла-Макан. А землетрясения  обычно связывают с горами.

- Есть такое понятие, как микроплита. Она давит на Тарим, а тот в свою очередь начинает уходить под наши горы. Оттого и много землетрясений. Это граница горы и плиты. Поэтому и хотели исследовать. У нас хорошие планы. Мы давно сотрудничаем с китайскими коллегами. Просто сейчас благодаря инициативе «Один пояс – один путь» отношения возобновились. Еще поступило 2-3 предложения о сотрудничестве от китайских ученых. Дело в том, что мы с моим коллегой из Москвы написали монографию «Скальные оползни и скальные лавины Центральной Азии» на английском языке. С ней познакомились ученые института изучения оползней Академии науки КНР, и они вышли с предложением совместно изучать оползни. Они постепенно налаживают сотрудничество и с другими центральноазиатскими странами. По правде сказать, наш институт самый сильный в Центральной Азии. Наши исследования на высоком уровне. Сейчас все записи переводим на цифровые носители.

- Из сводок МЧС следует, что в Кыргызстане часто происходят толчки на юге, в районе Чон-Алая.

- Там планируем при помощи Китая установить две сейсмостанции. В селе Карамык есть старая станция, хотим ее полностью обновить. А вторую расположить в близь Эркештама, если разрешат. Если нет, то в селе Нура, где свое время было сильное землетрясение. Вообще, прогнозирование - вещь сложная. В истории наиболее точный прогноз был в китайском городе Таншань. Тогда с 5-6 мест пришли данные по изменению воды, геомагнитных полей, и все показали один эпицентр бедствия. Поэтому власти смогли своевременно предупредить жителей. Сложность прогноза еще в экономических потерях. Например, если завтра мои сотрудники принесут прогнозные данные о возможных толчках, скажут, что они уверены на 100 процентов. Я передам сведения в МЧС. Его сотрудники остановят транспорт, работу предприятий, выведут людей в безопасные места. А если ничего не произойдет? Ведь налицо экономические издержки. Кто-то должен отвечать за них. Прогноз, с одной стороны, включает в себя и социально-экономические последствия, и ответственность. Только тогда, когда мы будем на 80 процентов уверены в будущих толчках, то скажем МЧС.

- С кадрами есть проблемы? Приходит новое поколение?

- Еще пять лет назад ситуация была не очень. Не только у нас, а в целом по академии. Но медленно, постепенно есть улучшение. В нашем институте уже около 30 процентов составляют молодые исследователи в возрасте 25-30 лет. Мы раньше думали, кто придет на низкую зарплату ученого? К счастью, оказывается, есть такие с мышлением ученого, для которых на первом месте не деньги, а наука. Конечно, есть и временщики, для которых нужно где-то временно пересидеть, пока не подвернется работа с более высокой зарплатой. Они поработают месяц, год, два года и уходят. Есть такие, кто работает более пяти лет, пишут диссертации.

- А зарплата по-прежнему низкая?

- Она увеличилась на 30 процентов. Те, кто получал 6-7 тысяч сомов, получают уже 10-12. Осенью обещают еще 20 процентов добавить. Если хочешь, чтобы и наука была, и зарплата достойная, есть только один выход – международные фонды. Вот я работаю в данном институте 40 лет. Лет 25 тесно работаю с различными фондами. Хорошо владею английским, немецким. Пишу на английском. Иногда сам работаю с проектами, вне института. Когда приходят молодые, я им говорю, мол, слушайте, не смотрите на зарплату, учите английский. У нас много интересных проектов. На учебу можно молодых отправить. Поэтому говорю, учите английский, надо будет, пригласим учителя. Наши ребята ездят на стажировку в Китай, два парня вернулись из Франции, в Норвегию готовим четверых, в Германию. Одним словом, готовим ученых.

- С какими странами сотрудничаете?

- США, Япония, Китай, Норвегия, Россия, Германия, соседние страны. Сейчас получили еще два научных гранта от США. Они хотят 5 станций построить. За год надеемся все станции обновить, даже те, которые не ремонтировались с 30-х годов. Хотим сделать  их цифровыми. У нас есть свой сайт, чтобы туда напрямую выводить информацию. Читая информацию на сайте, умные люди могут поделиться своими идеями.

- У Вас хватает времени еще и на творчество? Откуда появилась тяга к нему?

- Проявилось это еще в школе. В классе восьмом или девятом, точно не помню, на общей линейке директор перед всеми зачитала мое сочинение и похвалила. Конечно, было приятно. Сесть же за написание полноценной книги заставил случай в конце 90-х, когда произошли баткенские события. Я познакомился с парнем, кыргызом, который был в плену у вторгшихся в Кыргызстан боевиков и принял ислам. Как он мне рассказал, работал он переводчиком у японских геологов и попал в плен к боевикам.

Когда боевики его спросили, правоверный ли он мусульманин, парень ответил, что религиозностью особо не отличается. Его начали бить, чтобы силой сделать правоверным. По его словам, вначале от страха он делал вид, что принял ислам и начал учить намаз. Но позже, уже после плена, всей душой принял религию. Услышав его рассказ, я прочитал Коран и не нашел, где говорилось о том, что можно силой заставить человека принять ислам. Это меня заставило задуматься, после чего написал книгу под названием «Проба» и раздал ее друзьям. Реакция последовала мгновенно. Один мой друг позвонил и восторженно чуть ли не закричал в трубку: «Канатбек, за два часа прочитал всю книгу. Сейчас жена читает. Пиши еще!». Но та книга была как проба, я ее написал для узкого круга.

На одной из научных конференций моя коллега из Узбекистана, которая, как оказалось, тоже прочитала мою книгу, сказала мне: «Канатбек, тебе бог дал талант. Не зарывай его, отнесись серьезно».

- Вы пишите короткие рассказы на своей страничке в соцсетях. Почему там?

- Сейчас, если писать повести, нужно время. А когда пишешь в соцсетях, текст должен быть кратким, четким, звонким и хлестким. Тогда читают. Если длинный, никто не будет читать. Специфика соцсетей такова. Главная цель ведь, чтобы задумался человек, оглянулся в прошлое, осмыслил его.

- О чем Ваши книги «Ночь» и «Цена»?

- Если кратко, то «Ночь» - это рассказ о событиях, которые произошли 24 марта 2005 года. О том, во что превратились некоторые люди, когда воцарилась временная анархия. А «Цена» о том, как я 20 лет назад полностью бросил пить. Сейчас я даже конфеты не ем, где есть алкоголь. А были времена, когда в день мог выпить две бутылки. О том, как экспериментировал над собой, хотел узнать, до чего может довести алкоголизм. Да и зарабатывал тогда много. Сорил направо и налево. Написал все, как есть, без прикрас.

- Много откликов получил Ваш последний рассказ в соцсетях о любви кыргызского парня и русской девушки. Герой рассказа был Вашим другом или знакомым? Повествование настолько искренне, о чужом человеке вряд ли так можно написать.

- Максат - это я. Это правдивая история про мою молодость.

- Вот так поворот!

- Мы учились с ней в Горно-геологическом институте. Она была самой красивой девушкой курса. Помню, однажды один здоровенный парень с пятого курса взял меня за воротник, и с такой злобой спросил, как она могла полюбить тебя, такого хлюпика, а не меня красавца? Ударить не решился, но был так зол. Чтобы добиться расположения той девушки, я готовился три года. Городские парни получили разностороннее развитие. Еще со школы посещали разные кружки, спортивные секции, много читали, играли на музыкальных инструментах. А я простой сельский парень, который от силы прочитал 5-6 книг. Чтобы достичь их уровня, читал запоем классику, научился играть на гитаре, ходил в спортивные секции. И добился своего: у нас прекрасная семья.  Поэтому, если чего хочешь добиться в жизни, работай над собой, не пасуй перед сложностями.

- Спасибо Вам за интересную беседу.